Южнокорейская художница Джин Син сейчас живет и работает в Нью-Йорке. Она известна своими инсталяциями, представляющими индивида и общество через самые повседневные предметы. Работая с совершенно разными средствами, она собирает огромное количество единичных предметов — медицинских пузырьков, свитеров, спортивных наград — а затем превращает их в концептуально насыщенные инсталляции.
Потерянное и найденное (Одинокие Носки), 2000
Для инсталляции "Потерянное и найденное" художница использовала потерянные и забытые в общественных стиральных автоматах носки. Похожие носки она сшивала, соединяла молнией, собирала в маленькие кучки и набивала линтом — текстильными волокнами, которые остаются в машине после больших стирок. Носки изгибаются и высовываются из молний друг друга — это напоминает не то странный акт каннибализма, не то процесс воспроизводства. А все вместе кучки образуют какую-то неземную форму жизни, множество разноцветных конечностей мутировавшего организма, не то обнимающихся, не то борющихся.
Альтерации, 1999
Цветной и насыщенный городской пейзаж составлен из сотен цилиндрических форм, представляющих собой куски ткани, оставшиеся от укорачивания джинсов. Высота пропитанных воском тканевых цилидров наглядно показывает, сколько сантиметров не хватает в каждом случае.
С одной стороны, инсталляция наводит на размышления о том, что стандартам моды, и — шире — любым стандартам общества вообще мало кто соответствует, поэтому постоянно приходится идти на какие-то ухищрения.
В то же время это напоминание о многочисленных азиатских иммигрантах, которые составляют, наверное, большую часть рабочей силы в индустрии одежды в США.
Скелеты, составленные из швов — единственное, что осталось от семи белых оксфордских рубашек. Художница скрепила их по краям, так что кажется, будто они висят на бельевой веревке — семь пустых поникших форм.
Осфордские рубашки — основа гардероба и символ "белых воротничков". Опустошенность, контурность, тонкая внешняя оболочка, внутри которой ничего нет — это так похоже на реальность.
Интерпретировать это можно по-разному. Как представление человека-рубашки, человека-пузыря, вся личность которого — лишь личина. Или как напоминание о постоянной текучести и прискорбной заменимости, одинаковости "белых воротничков", когда человек не имеет значения, его не запоминают, не отличают от других таких же. Когда нет человека, а только униформа, в которую можно "вставить" кого угодно.
Плоские и облегающие листы (Серия "Молнии"), 2005
Хлопковая бумага ручной работы своим цветом напоминает человеческое тело, молнии же — синекдоха одежды. Серия показывает, что тело человека непрестанно меняется — по форме, объемам, очертаниям. Молнии застегиваются, и плоские листы бумаги превращаются в трехмерные модели человеческой фигуры.
Без названия, 2005
Композиции перекрывающих друг друга кружков на белых листах бумаги созданы при помощи винных бутылок. Их донышки окунались в вина разных сортов и ставились на бумагу, как печати. Самое интересное в этой серии — огромная гамма красноватых, синевато-серых и зеленоватых оттенков, каждый из которых представляет свое вино.
Дресс-код, 2008
Инсталляция располагается в одном из государственных учреждений, занимающихся вопросами иммиграции. Фрагменты военной формы и одежда новоиспеченных граждан США отражают мозаичную пестроту и неоднородность тех, кто каждый день проходит по коридорам этого здания — будь то новые иммигранты, государственные служащие или ветераны — и создает многоликость американского общества.
Химический баланс, 2005-09
Для создания этой работы были использованы тысячи пустых пластиковых пузырьков для лекарств. Их собирали в больницах, аптеках и частных врачебных кабинетах. Как сталактиты и сталагмиты растут их оранжевые столбики с пола и потолка навстречу друг другу.
Инсталляция говорит о том, как зависимы люди стали от лекарств, как много и охотно они их употребляют. Части инсталляции все вместе образуют как бы групповой портрет общества, а подсвечивающий их яркий оранжевый свет наводит на мысль, что здоровье далеко не ограничивается физическим состоянием.
Деревянный Пол, 2002
Тысячи деревянных палочек для еды покрывают всю площадь пола в комнате, образуя традиционные "паркетные" узоры. Инсталляция с ног на голову переворачивает представление об архитектуре, ставя ее в диалог с едой и потреблением — в диалог, а не в оппозицию "вечное — повседневное", "непреходящее, прочное — изменяющееся, тленное".
Палочки для еды обычно выбрасывают после единичного использования. Они существуют для человека столько же, сколько еда, которую ими едят. Одну и ту же еду нельзя съесть дважды. А в одних и тех же комнатах люди живут десятки лет.
Как японский сад камней с красивыми бороздками песка, пол из палочек создавался не для того, чтобы по нему ходили. Скорее, это представляет интерес для глаза и ума.
Карт-Бланш, 2001
"Ролодекс", изобретенный в середине пятидесятых годов представлял собой усовершенствованную визитницу, где на карточках особой формы записывались контактные данные фирмы или человека. Некоторые компании предлагали печать визиток на бланках для "Ролодекса". Теперь это кажется вчерашним днем.
В "Карт-Бланш" ролодексные карты образуют что-то похожее на город на скалах. Белая пустота карточек оставляет ощущение того, что информацию на них стерли, когда она стала ненужной, а теперь ее не вернуть.
"Карт-Бланш" — хрупкая сложная конструкция, где каждая карточка зависит от соседней, что отражает всю связанность и вовлеченность человека в общество таких же, как он на всем протяжении его непрочного существования.
Пока комментариев нет
Оставить свое мнение